Неточные совпадения
Видно было, как вдали копошатся
люди, и казалось, что они бессознательно толкутся на одном месте, а не мечутся в тоске и
отчаянье.
Он быстро вскочил. «Нет, это так нельзя! — сказал он себе с
отчаянием. — Пойду к ней, спрошу, скажу последний раз: мы свободны, и не лучше ли остановиться? Всё лучше, чем вечное несчастие, позор, неверность!!» С
отчаянием в сердце и со злобой на всех
людей, на себя, на нее он вышел из гостиницы и поехал к ней.
Отчаяние его еще усиливалось сознанием, что он был совершенно одинок со своим горем. Не только в Петербурге у него не было ни одного
человека, кому бы он мог высказать всё, что испытывал, кто бы пожалел его не как высшего чиновника, не как члена общества, но просто как страдающего
человека; но и нигде у него не было такого
человека.
Всю дорогу приятели молчали. Левин думал о том, что означала эта перемена выражения на лице Кити, и то уверял себя, что есть надежда, то приходил в
отчаяние и ясно видел, что его надежда безумна, а между тем чувствовал себя совсем другим
человеком, не похожим на того, каким он был до ее улыбки и слов: до свидания.
Отвечая на вопросы о том, как распорядиться с вещами и комнатами Анны Аркадьевны, он делал величайшие усилия над собой, чтоб иметь вид
человека, для которого случившееся событие не было непредвиденным и не имеет в себе ничего, выходящего из ряда обыкновенных событий, и он достигал своей цели: никто не мог заметить в нем признаков
отчаяния.
Я сидел у княгини битый час. Мери не вышла, — больна. Вечером на бульваре ее не было. Вновь составившаяся шайка, вооруженная лорнетами, приняла в самом деле грозный вид. Я рад, что княжна больна: они сделали бы ей какую-нибудь дерзость. У Грушницкого растрепанная прическа и отчаянный вид; он, кажется, в самом деле огорчен, особенно самолюбие его оскорблено; но ведь есть же
люди, в которых даже
отчаяние забавно!..
Затем писавшая упоминала, что омочает слезами строки нежной матери, которая, протекло двадцать пять лет, как уже не существует на свете; приглашали Чичикова в пустыню, оставить навсегда город, где
люди в душных оградах не пользуются воздухом; окончание письма отзывалось даже решительным
отчаяньем и заключалось такими стихами...
Несмотря на это, на меня часто находили минуты
отчаяния: я воображал, что нет счастия на земле для
человека с таким широким носом, толстыми губами и маленькими серыми глазами, как я; я просил бога сделать чудо — превратить меня в красавца, и все, что имел в настоящем, все, что мог иметь в будущем, я все отдал бы за красивое лицо.
Жиды начали опять говорить между собою на своем непонятном языке. Тарас поглядывал на каждого из них. Что-то, казалось, сильно потрясло его: на грубом и равнодушном лице его вспыхнуло какое-то сокрушительное пламя надежды — надежды той, которая посещает иногда
человека в последнем градусе
отчаяния; старое сердце его начало сильно биться, как будто у юноши.
— А то здесь другой доктор приезжает к больному, — продолжал с каким-то
отчаяньем Василий Иванович, — а больной уже ad patres; [Отправился к праотцам (лат.).]
человек и не пускает доктора, говорит: теперь больше не надо. Тот этого не ожидал, сконфузился и спрашивает: «Что, барин перед смертью икал?» — «Икали-с». — «И много икал?» — «Много». — «А, ну — это хорошо», — да и верть назад. Ха-ха-ха!
В этот вечер тщательно, со всей доступной ему объективностью, прощупав, пересмотрев все впечатления последних лет, Самгин почувствовал себя так совершенно одиноким
человеком, таким чужим всем
людям, что даже испытал тоскливую боль, крепко сжавшую в нем что-то очень чувствительное. Он приподнялся и долго сидел, безмысленно глядя на покрытые льдом стекла окна, слабо освещенные золотистым огнем фонаря. Он был в состоянии, близком к
отчаянию. В памяти возникла фраза редактора «Нашего края...
«…Можно думать, что стремление заставить крестьянство и рабочих политически мыслить — это жест
отчаяния честолюбивых
людей. Проиграв одну ставку, хотят взять реванш».
«Нет, конечно, Тагильский — не герой, — решил Клим Иванович Самгин. — Его поступок — жест
отчаяния. Покушался сам убить себя — не удалось, устроил так, чтоб его убили… Интеллигент в первом поколении — называл он себя. Интеллигент ли? Но — сколько
людей убито было на моих глазах!» — вспомнил он и некоторое время сидел, бездумно взвешивая: с гордостью или только с удивлением вспомнил он об этом?
Вдруг где-то, близко, медь оркестра мощно запела «Марсельезу», все
люди в ограде, на улице пошевелились, точно под ними дрогнула земля, и кто-то истерически, с радостью или с
отчаянием, закричал...
Он помнил эту команду с детства, когда она раздавалась в тишине провинциального города уверенно и властно, хотя долетала издали, с поля. Здесь, в городе, который командует всеми силами огромной страны, жизнью полутораста миллионов
людей, возглас этот звучал раздраженно и безнадежно или уныло и бессильно, как просьба или же точно крик
отчаяния.
— Ну, — говорил Захар в
отчаянии, — ах ты, головушка! Что лежишь, как колода? Ведь на тебя смотреть тошно. Поглядите, добрые
люди!.. Тьфу!
И вот ей не к кому обратиться! Она на груди этих трех
людей нашла защиту от своего
отчаяния, продолжает находить мало-помалу потерянную уверенность в себе, чувствует возвращающийся в душу мир.
— Я бы не была с ним счастлива: я не забыла бы прежнего
человека никогда и никогда не поверила бы новому
человеку. Я слишком тяжело страдала, — шептала она, кладя щеку свою на руку бабушки, — но ты видела меня, поняла и спасла… ты — моя мать!.. Зачем же спрашиваешь и сомневаешься? Какая страсть устоит перед этими страданиями? Разве возможно повторять такую ошибку!.. Во мне ничего больше нет… Пустота — холод, и если б не ты —
отчаяние…
Она вздохнула будто свободнее — будто опять глотнула свежего воздуха, чувствуя, что подле нее воздвигается какая-то сила, встает, в лице этого
человека, крепкая, твердая гора, которая способна укрыть ее в своей тени и каменными своими боками оградить — не от бед страха, не от физических опасностей, а от первых, горячих натисков
отчаяния, от дымящейся еще язвы страсти, от горького разочарования.
Нехлюдов вспомнил о всех мучительных минутах, пережитых им по отношению этого
человека: вспомнил, как один раз он думал, что муж узнал, и готовился к дуэли с ним, в которой он намеревался выстрелить на воздух, и о той страшной сцене с нею, когда она в
отчаянии выбежала в сад к пруду с намерением утопиться, и он бегал искать ее.
— Да зачем он спрашивал, спрашивал-то он зачем,
люди добрые? — восклицал он уже почти в
отчаянии, — «Сабанеева знаешь?» А черт его знает, какой он есть таков Сабанеев!
— Какие страшные трагедии устраивает с
людьми реализм! — проговорил Митя в совершенном
отчаянии. Пот лился с его лица. Воспользовавшись минутой, батюшка весьма резонно изложил, что хотя бы и удалось разбудить спящего, но, будучи пьяным, он все же не способен ни к какому разговору, «а у вас дело важное, так уж вернее бы оставить до утреца…». Митя развел руками и согласился.
А Калганов забежал в сени, сел в углу, нагнул голову, закрыл руками лицо и заплакал, долго так сидел и плакал, — плакал, точно был еще маленький мальчик, а не двадцатилетний уже молодой
человек. О, он поверил в виновность Мити почти вполне! «Что же это за
люди, какие же после того могут быть
люди!» — бессвязно восклицал он в горьком унынии, почти в
отчаянии. Не хотелось даже и жить ему в ту минуту на свете. «Стоит ли, стоит ли!» — восклицал огорченный юноша.
«Куда могла она пойти, что она с собою сделала?» — восклицал я в тоске бессильного
отчаяния… Что-то белое мелькнуло вдруг на самом берегу реки. Я знал это место; там, над могилой
человека, утонувшего лет семьдесят тому назад, стоял до половины вросший в землю каменный крест с старинной надписью. Сердце во мне замерло… Я подбежал к кресту: белая фигура исчезла. Я крикнул: «Ася!» Дикий голос мой испугал меня самого — но никто не отозвался…
…Есть с чего сойти с ума. Благо Белинскому, умершему вовремя. Много порядочных
людей впали в
отчаяние и с тупым спокойствием смотрят на происходящее, — когда же развалится этот мир?..
У него на кухне готовилось всегда на двенадцать
человек; если гостей было меньше половины, он огорчался; если не больше двух
человек, он был несчастен; если же никого не было, он уходил обедать, близкий к
отчаянию, в комнаты Дульцинеи.
Человек, объятый сильной страстью, — страшный эгоист; я в отсутствии Кетчера видел одну задержку… когда же пробило девять часов, раздался благовест к поздней обедне и прошло еще четверть часа, мною овладело лихорадочное беспокойство и малодушное
отчаяние…
Я его сильно бранил за это, он огорчался, иногда плакал, говорил, что он несчастный
человек, что ему учиться поздно, и доходил иногда до такого
отчаяния, что желал умереть, бросал все занятия и недели, месяцы проводил в скуке и праздности.
У тебя, говорят, мысль идти в монастырь; не жди от меня улыбки при этой мысли, я понимаю ее, но ее надобно взвесить очень и очень. Неужели мысль любви не волновала твою грудь? Монастырь —
отчаяние, теперь нет монастырей для молитвы. Разве ты сомневаешься, что встретишь
человека, который тебя будет любить, которого ты будешь любить? Я с радостью сожму его руку и твою. Он будет счастлив. Ежели же этот он не явится — иди в монастырь, это в мильон раз лучше пошлого замужества.
Происхождение ее возводят к Кирхегардту, который был оценен послевоенным поколением, пережившим угрожаемость
человека, страх, ужас,
отчаяние.
— А! Прошу вас, мой благодатель, — говаривал с видом беспомощного
отчаяния один из этих несчастных. — Ну как тут быть, когда
человек не знает, какой статьей закона следует гнать из огорода гуся, а какой поросенка. А он загоняет себе чужих и ничего не боится.
«И что только у него, у идола, на уме? — в
отчаянии думал Вахрушка, перебирая репертуар собственных мыслей. — Все другие
люди как
люди, даже Шахма, а этот какой-то омморок… Вот Полуштоф так мимо не пройдет, чтобы словечка не сказать, даром что хромой».
Это было слишком наивно. Загадку представлял собой и Полуянов, как слишком опытный
человек, в свое время сам производивший тысячи дознаний и прошедший большую школу. Но он был тоже спокоен, как Ечкин, и следователь приходил в
отчаяние. Получалась какая-то оплошная нелепость. В качестве свидетелей были вызваны даже Замараев и Голяшкин, которые испугались больше подсудимых и несли невозможную околесную, так что следователь махнул на них рукой.
Это был настоящий удар. В первый момент Галактион не понял хорошенько всей важности случившегося. Именно этого он никак не ожидал от жены. Но опустевшие комнаты говорили красноречивее живых
людей. Галактиона охватило озлобленное
отчаяние. Да, теперь все порвалось и навсегда. Возврата уже не было.
Со двора в сад бежали какие-то
люди, они лезли через забор от Петровны, падали, урчали, но все-таки было тихо до поры, пока дед, оглянувшись вокруг, не закричал в
отчаянии...
— Погибели на вас нет… на проклятых… чтоб вас всех передушила хвороба… Ох, господи! Господи ты боже мой! Вскую мя оставил еси… — сказал он вдруг совершенно другим голосом, в котором слышалось
отчаяние исстрадавшегося и глубоко измученного
человека.
В том-то и дело, что умный «обыкновенный»
человек, даже если б и воображал себя мимоходом (а пожалуй, и во всю свою жизнь)
человеком гениальным и оригинальнейшим, тем не менее сохраняет в сердце своем червячка сомнения, который доводит до того, что умный
человек кончает иногда совершенным
отчаянием; если же и покоряется, то уже совершенно отравившись вогнанным внутрь тщеславием.
Итак, все ресурсы были исчерпаны вконец. Оставалось ждать долгую зиму, сидя без всякого дела. На Кишкина напало то глухое молчаливое
отчаяние, которое известно только деловым
людям, когда все их планы рушатся. В таком именно настроении возвращался Кишкин на свое пепелище в Балчуговский завод, когда ему на дороге попал пьяный Кожин, кричавший что-то издали и размахивавший руками.
На Домнушку нападало какое-то
отчаяние, то тупое
отчаяние, когда
человек наслаждается собственными муками.
— Совсем молодой
человек в
отчаянии! — проговорила m-me Фатеева.
Ужели зрелища этого бессильного
отчаяния не достаточно, чтоб всмотреться несколько пристальнее в эту спутанную жизнь? чтоб спросить себя: «Что же, наконец, скомкало и спутало ее? что сделало этого
человека так глубоко неспособным к какому-либо противодействию? что поставило его в тупик перед самым простым явлением, потому только, что это простое явление вышло из размеров рутинной колеи?»
Справедливо сказано, что посреди этой, всюду кидающейся в глаза, неизящной роскоши, и, наконец, при этой сотне объявленных увеселений, в которых вы наперед знаете, что намека на удовольствие не получите, посреди всего этого единственное впечатление, которое может вынесть
человек мыслящий, — это
отчаяние, безвыходное, безотрадное
отчаяние. «Lasciate ogni speranza, voi ch'entrate!» [Оставь надежду всяк сюда входящий!
Под ее влиянием я покинул тебя, мое единственное сокровище, хоть, видит бог, что сотни
людей, из которых ты могла бы найти доброго и нежного мужа, — сотни их не в состоянии тебя любить так, как я люблю; но, обрекая себя на этот подвиг, я не вынес его: разбитый теперь в Петербурге во всех моих надеждах, полуумирающий от болезни, в нравственном состоянии, близком к
отчаянию, и, наконец, без денег, я пишу к тебе эти строчки, чтоб ты подарила и возвратила мне снова любовь твою.
— Боже, боже, что я наделала! Я была брошена как камень на твоем пути; я мешаю тебе… Что за странная моя судьба! — прибавила она почти с
отчаянием. — Если
человеку не хочется, не нужно жить… неужели бог не сжалится, не возьмет меня? Мешать тебе…
Я видел женщину в настоящем
отчаянии, не побоявшуюся скомпрометировать себя доверенностию почти к незнакомому ей
человеку.
Если лишить
людей безмерно великого, то не станут они жить и умрут в
отчаянии.
— Вздор, вздор! — бормотал Марфин. —
Отчаяние для каждого
человека унизительно.
— Да, погубить, — повторила Сусанна Николаевна, — потому что, если бы я позволила себе кем-нибудь увлечься и принадлежать тому
человеку, то это все равно, что он убил бы меня!.. Я, наверное, на другой же день лежала бы в гробу. Хотите вы этого достигнуть?.. Таиться теперь больше нечего: я признаюсь вам, что люблю вас, но в то же время думаю и уверена, что вы не будете столь жестоки ко мне, чтобы воспользоваться моим
отчаянием!
— Ах, нет! Он был верующий, добрый и хороший
человек, — говорила голосом
отчаяния Сусанна Николаевна.
Когда подан был затем кофе, Егор Егорыч, будто бы так себе, к слову, начал говорить о разного рода ложных стыдах и страхах, которые иногда овладевают
людьми, и что подобного страха не следует быть ни у кого, потому что каждый должен бояться одного только бога, который милосерд и прощает
человеку многое, кроме
отчаяния.